Yana Volkova
Limes Inferior | [Последний предел]*
—————————————————————
Как институция, «Альянс22» был инициирован художниками Бадри Губианури, Константином Рудешко, Тиберием Сильваши и Сергеем Момотом, решивших объединиться для совместного предприятия: исследования «последней иллюзии» ― бездны, лишенной различий*, полагаясь только на собственную интуицию. Практика ситуативного взаимодействия Альянса ни в коей мере не апеллирует к простой чувствительности, к пережитому опыту. Напротив, она взывала к мистицизму идей и их математизму. В рамках такой интеллектуальной модели каждая акция выступает концептуальным объектом-встречей.
Первая акция альянса была проведена 22 ноября 2012 года. С тех пор, следуя своему внутреннему неспешному ритму — 22 числа каждого месяца, в Литературно-мемориальном музее Михаила Булгакова состоялись тринадцать событий, в которых приняли участие художники: Сергей Момот, Игорь Янович, Бадри Губианури, Антон Логов, Константин Рудешко, Николай Кривенко, Тиберий Сильваши, Иван Небесник, Кен Гринлиф, Александр Селиванов, Рональд Девис, теоретик Яна Волкова, композиторы и музыканты Виктория Полевая, Юрий Яремчук, Melting Clouds, Евгений Громов, Voice of Boys, Алла Загайкевич, Георгий Потопальский, Blook [Алексей Шмурак и Олег Шпудейко]. 13-й Альянс, собравшийся в самую динную ночь в году ― 22 декабря, был последним в календарном цикле и первым поэтическим — читали элегию Иосифа Бродского на смерть Джона Донна.
Пожалуй пока важнейшим фронтиром жизни Альянса остается попытка понять, является ли продолжение линии Малевича ― занятием локальным, только лишь частным — продлением внешнего исторического факта — и в этом плане выступающим всего лишь принципом архивации, формальной преемственности? Или же открытие Малевича, с одной стороны будучи определенным как явление «стилистическое» в истории искусства, принадлежит плетению еще и другой, более глубокой, скрытой линии судьбы «беспредметного» ― Непредставимости как антропологического предиката? Иными словами, есть ли у самого «беспредметного» своя история?
Ведь, действительно, возникнув как чистая фикция, Абстракция ― только эйдетический образ, idea, память Неба. Ее одномерная безупречность — античный сферический мотив, гладкий и покатый бог изумленных философов, вечный универсальный аргумент — впервые надломлена волюнтаризмом схоластики. Надломлена вопрошанием о собственной реальности. Небо Идей дает трещину и порчу — вспомним спор номиналистов с реалистами — первое по-настоящему страшное приключение средневокового духа: приоткрывание неизвестности самой природы Универсалий. Мир греческой философии, не принадлежавший никому, переходит в собственность христианского сознания, зараженного недоверием к приоткрывающейся бездне, ― уже отнюдь не Тверди. В Коперниканском перевороте мысли Нового времени эта пристальность и одновременное предчувствие невиданных возможностей схватываются: никто уже не может отрицать самосущности математических спекуляций —силы синтеза. Но синтез и свобода должны быть необходимым образом ограничены — математика становится предметом этики. И, наконец, уже искусством белая бездна открывается в своей неограниченной самосущности, — теперь не математика взята в этический ракурс, но этика напитывается математической интуицией.
…
Истина заключается в том, что истины
не существует. Это не освобождает
от ответственности, но ровно наоборот:
этика — тот же вакуум, заполняемый человеческим
поведением, практически постоянно;
тот же, если угодно, космос.
(Иосиф Бродский, из «Выступления в Сорбонне»)
Искусство становится точностью поступка, взрывается точностью поступка. Геометрический метод (дар «Этики» проклятого философа) становится внутренним, аутентичным сопротивлением Точности — Фикции, из которой она произошла. И ведь только благодаря осознанию ее, Точности, аутентичности или Человечности, или, что то же самое — искусству, — абстрактное, как только лишь фикция, впервые становится «бесчеловечной» и «бесчувственной», равной Космосу. Здесь, за краем последней иллюзии, последнего предела Идеи и Созвездия оказываются в свободном состоянии — по ту сторону всех «антропологических предикатов».
…
Изучать философию нужно, когда философия
вам не нужна. Когда вы догадываетесь,
что стулья в вашей гостиной и Млечный Путь
связаны между собою, и более тесным образом,
чем причины и следствия, чем вы сами
с вашими родственниками. И что общее
у созвездий со стульями — бесчувственность, бесчеловечность.
Это роднит сильней, нежели совокупление
или же кровь! …
(Иосиф Бродский, из «Выступления в Сорбонне»)
Яна Волкова, 13.01.2014
*[Последний Предел] ― так назывался роман польского писателя-фантаста Януша Зайделя ― одно из важнейших гуманистических откровений XX века ― и белая ослепительная бездна одного из ее пионеров, Казимира Малевича.
**[так Гегель упрекал Шеллинга за погружение в безразличную ночь, где «все кошки серы»]
